За годы странствий по отношениям и их изотопам, я побывала в десятках квартир. Заглянула в чужие миры. Совершила вертолетную экскурсию над городом, не нарушив привычного распорядка. Место, где живет человек, говорит о нем значительно больше, чем все мучительные разговоры-признания. Чтобы узнать, что волнует человека и из каких пазлов состоит его внутренний мир, достаточно загляуть к нему домой.

Я помню богемную лондонскую квартиру с бесстыдно пушистым ало-красным ковролином. Камин, окна в пол, потертые кожаные диваны, заваленные пластинками, гитарами и шмотками. Бережно вывешенная в углу енотовая шуба и белая сорочка – он в них выступает.

Помню двухэтажную берлогу во дворах Пренцлауберга. Комната похожа на чулан. 6 квадратных метров, первый этаж, окно в помойку, куда никогда не заглядывает солнце. Зато на стенах милые артефакты детства – здоровая ракушка, выловленная во время дайвингом с отцом. Подростковые книги, привезенные из Штатов сначала в Дублин, а затем, вершая небогатый скарб, в Берлин.

Помню Мюнхенское аскетичное жилье на две остановки дальше от привелигированной зоны, но все же не в направлении общаг. На окне пальма, красивое постельное белье и классический PC вместо ноутбука. На столе австрийский колькольчик, он всё-таки из Зальцбурга.

Вильнюская квартира с полным безразличием к тому, что на дворе уже не 80-ые. Сушилка для белья и одинокая полупустая банка шампуня в ванной. Я даже не уверена, была ли там кухня. В этой квартире только ночевали. Глухо задернутые шторы, чтобы дать сна до полудня. Две подушки и запасное одеяло на частый случай залётной гостьи.

Снова Берлин. Мой первый друг, придурковатый веган. 25м и 70% отвоевали джунгли. Растительность давно перетекла с подоконника через стол к входной двери. Через всю комнату вывешен гамак. Унылый матрас на поддонах в углу и постоянный чуть тошнотворный запах каких-то масел. Громоздкая мебель, мольберт и хорошие колонки. Мне казалось, что я в опиумной комнате.

Или вот еще – насквозь прокуренная квартира в единственном уцелевшем жилом доме на Потсдамер плац. Невероятно удобная кровать, отсутствие запасного полотенца. Отдельно запомнилась гигантская куча леденцов. Попробовал как-то в кабинете у врача, сохранил фантик, когда внезапно нашел их в магазине – купил сразу несколько килограммов.

Барабанщик Мирко живет в Кройцберге на мощеной брусчаткой улице. Комната сдежанно выгнулась крытым балконом наружу. Главная ценность – полка с сотней пластинок. В углу барабаны. Прикроватный стол – шахматная доска поверх барабанов. Баскетбольный мяч и коврик для йоги. Он живет там недавно, но комната как зеркало 360 отражает его в каждой детали.

В некоторых квартирах мне хотелось оставаться дольше. Просыпаться и валяться лениво в кровати, пролистывая твиттер. Натягивать мужскую футболку или, в жару, бесстыже голой заваривать чай на кухне. В некоторых квартирах сразу возникало чувство “я сюда больше не вернусь”. Иногда оно шло в разрезе с желанием видеть хозяина. Тогда я звала к себе.

Оглянулась вокруг. Все стены в фотографиях, картинах, картах, открытках. Королевский матрас с 7 уровнями поддержки и постельное белье с совами. На столе стопки исписанных утренних листов, годовая подшивка Spiegel, иллюстрированные тома об истории и архитектуре Лондона и неизбежные таблицы немецких глаголов. Зеркала, коврик для йоги, кошка. Моя комната иллюстрирует меня лучше, чем бесконечная анкета на британскую визу.