Remember when, when we met love
Sat in in the park love
Sat just just apart love
But not not for long love
Sat apart not for long love
We grew real strong love
Sat in the park just long love
Just long love

Tricky

Моя жизнь полна рационализации. Я рационализирую каждый доступный для анализа сантиметр. Я разбиваю эмоции и впечатления на пазлы, прогоняю сквозь двойной отжим и – вуаля – аккуратно собранные по цветам кучки продезинфицированных мыслей.

Я могу поймать себя за руку во время удушливой волны ПМС и быстро перезагрузить, чтобы ошибка пропала и все заработало по инструкции. 

“Если бы я не увидел твой блог, мы бы не встретились во второй раз” – заявил британец спустя полгода ужинов. Моя рациональная часть считывает всё верно: добротный комплимент самому нежному месту на личности человека – его творчеству. Но эмоциональная часть, сдобренная невиданным штормом ПМС разрывается осколочными слезами сквозь стиснутые зубы. Как? И здесь нужна причина? Привязанность тоже необходимо рационализировать?

Единственная сфера, в которой я не хочу знать причин и слышать объяснений – это любовь. Если бы люди могли любить потому что, в обществе не осталось бы одиноких людей. В каждом можно найти причину, на комфортном фундаменте которой выстроить летний домик любви. Но это так не работает.

Любовь – иррациональное чувство. Оно складывается из сотен деталей, которые со временем аккумулируются в магнитное поле притяжения. Мы видим в людях множество вещей, за что любить, но не в качестве причины, а вследствие возникшего чувства. 

В 2003 одержимые рационализаторы, они же нейробиологи, запихнули людей в аппарат МРТ, чтобы изучить танцы мозговой активности во время показа фотографий любимых людей. Выяснилось, что любимые люди активируют “творческую часть” серой массы, усиливают невнятную метафоричную риторику и множат спорные витиеватые эпитеты. Влюбленные графоманские стихи – это не прихоть, это состояние. МРТ показало еще одно последствие: любовь блокирует зоны, отвечающие за рациональные решения и контроль. Любовь на другой стороне рациональности. Что и требовалось доказать. 

Мантра “всё в этом мире связано” обретает вторую жизнь, когда вырываешься из цепких объятий конспирологии. Опыт, полученный в работе, легко переводится на язык любви. За последние годы я приняла идею, что каждый – это business of one: уникальный набор навыков и опыта. Идеального кандидата описать невозможно, слишком много переменных. Талантливые HR ищут между строк. Офер зависит от химии между business of one и, you know, Business. 

Тот же принцип применим к любви. Половинки не существует, потому что хороших цветовых сочетаний больше двух. Но каждая история сложится иначе. 

Обсуждаем с психологом, как люди принимают решение, что готовы быть с партнером навсегда. Вопреки романтизированному клише “мы встретились и стало ясно”, а дальше пульс в кардиозоне и многоточие, все происходит без специй и возбуждения. В какой-то момент на вопрос “а могу ли я спать с этим человеком до конца жизни?” приходит глухое поскрипывающее “ну, в общем, да”. Если с меню ознакомился, то останавливаешься на одном блюде.

“Но это же так страшно!” – выдыхаю округлившимися глазами в психолога, – “осознать в 32, что ты уже знаешь человека, с которым зависнешь до победного конца”. “Чем страшно?” – уточняет психолог. Задумываюсь. Как бывший наркоман с грустью нахожу ответ “Предсказуемостью”. С другой стороны, люди, промаршировавшие 20-30-40 лет вместе, так и сделали: “окей, гугл, отключай функцию поиска, врубай гнездование, мы тут надолго”. 

В сухом остатке: любовь – иррациональное чувство, беспричинный отказ работы части мозга, отвечающей за контроль. Где нет контроля, нет и страха. Любовь сильнее страха.