Вопрос возраста стоит перед нами всегда. В детстве хочется быть чуть старше, в зрелости – чуть моложе. “Выглядишь на все 18,5” и “чувствую себя на 25” – клишированные комплексы сыпятся от невозможности договориться с постоянно растущим числом. И даже если сам с собой ты справился, случайный прохожий может воткнуть нож “сколько-сколько тебе лет?!” в спину из-за следующего угла.

Впервые это случилось со мной в 24. Я в Петербурге в каком-то серферском баре. Ужасно душно, играет нелепый хип-хоп. Из очереди за пивом, по задумке организаторов, толпа перемещается в очередь в туалет. Где-то на стадии миграции ко мне примкнул высокий молодой человек с задорными подкатами. Мы вежливо беседовали 40 минут, когда беседа свернула на скользкую дорожку дней рождений.

– У меня был пару недель назад, – легко отпускаю я.
– У меня тоже! – загораются глаза парнишки, – Когда? Когда? – дергает он меня пульсирующей улыбкой за рукав.
– Третьего.
– Не может быть!!!

Конечно, это же такая редкость, у меня на курсе было трое с той же датой. Поддерживаю его в игрулях:
– Чем докажешь, что третьего?
Он судорожно лезет за паспортом и радостно распахивает его на ламинированной странице. Где-то на задворках сознаниях удивляюсь, на хрена он таскает паспорт по барам, а затем выдыхаю:
– 1995!
– А ты какого? – интересуется парниша.
– 1989…
Парниша кивает.
– А, ну пока, – и ретируется.

Вторая история уже в Мюнхене. Мне 26. Сижу на фонтане в центре города. Удушающая жара и голые ступни в голубой альпийской воде. Замечаю краем глаза, как слева подсаживается крепкий парнишка в идиотских черных очках из 90-х. Начинается криволапый смол-ток на немецком. Доходим до моего любимого вопроса.
– А сколько тебе лет? – спрашивает баварский крепыш.
– 26.
– Странно, – отвечает парень, – ты уверена?
– В общем да, – неловко заверяю его я.
– Ты просто выглядишь на 22. Очень странно, что тебе 26.
Закольцевавшись на этом наблюдении, беседа так и канула в тот фонтан.

И вот март 2017, Берлин. Паршивый рейв с отвратительной музыкой и толпой курящих наркоманов. Мне 28. Сквозь плотную гарь ко мне подтанцовывает черный парень с формами. Привет-привет. Как зовут/как дела/вся фигня. И вот она – тяжелая артиллерия:
– Сколько тебе лет? – спрашивает скучно, едва не зевает, – так принято флиртовать в Берлине.
– 28.
– СКОЛЬКО-СКОЛЬКО?! – орет несчастный, растеряв мгновенно весь свой образ.
Повторяю почти по буквам.
– Сколько, ты думаешь, мне лет? – с вызовом спрашивает он.
Я вижу, что моложе. Но мне сложно рассмотреть черного парня в темном клубе сквозь дым косяков, заложивший кирпичами все свободное пространство между мокрыми телами.
– 25?
– Мне 20! – орет он, перекрывая беспощадное техно.
Секунду спустя исчезает, просто растворившись в дыме.

Я никогда не думала, что возраст может быть преградой. Что нелепая дата в свидетельстве о рождении может означать нечто большее, чем количество пережитых зим. Мне не приходилось отказывать, потому что кто-то слишком молод или слишком стар для меня. Я отказываю, если человек мне не подходит. Пусть даже он родился со мной в один день. Пусть даже этот человек я.