Никогда еще мне не было так просто выражать свои мысли. Со времен “что такое хорошо” я не была настолько уверена в словах, которые выбираю. Дело не в мудрости, нажитом опыте и прочитанных книгах, дело в простых истинах. Убивать – плохо, помогать – хорошо. Желать смерти кому бы то ни было – плохо, любить и быть любимым хорошо.

В мире, где мамочка двух ангелочков пишет неграмотные посты с проклятиями в адрес украинских детей, а фотографии её детишек в костюмчике зайчика перемежаются кровожадными опусами о том, как бы она пытала украинских детей, выбирать сторону очень просто. Никогда раньше все не было столь однозначно.

За год до вторжения российских войск на территорию Украины у нас с британцем состоялся разговор, где тот назвал Россию тоталитарным государством. Я скривилась: поменьше читайте советских газет. Я настаивала, что Россия все еще авторитарное современное государство с перегибами, но в общем и целом функционирующее в фарватере международной политики. И, конечно, российский финтех! Посмотрите на наш невероятный российских финтех!

Спустя год началась война, в которую я не верила до последнего момента. Детские воспоминания, сдобренные пропагандой о рациональном Путине, не давали принять реальность. Было совершенно ясно, что в независимости от итогов войны Россия окончательно потеряла статус нормальной страны и опустилась в рейтингах вменяемости на соседнюю строчку с Талибаном. Впрочем, России не впервой: в рейтинге свободы слова давно соревнуемся с Угандой внизу списка.

24 февраля я проснулась и обалдела от ясности, которую принесли российские бомбы в украинские города. И если сначала казалось, что сейчас этот дурной сон закончится и мы все проснемся в 2008, то с каждым следующим шагом путинская администрация подтверждала выбранный путь. Объявили иноагентсво вирусом, который передается от соседней буквы в алфавите, закрыли все СМИ, запретили слово “война”, объявили любовь вне закона.

Спустя девять месяцев войны я нашла определение состоянию, в котором нахожусь. Как некогда в оккупированном танцующем Париже, где жизнь казалась прежней, за исключением офицеров СС за столиками ресторанов. Снаружи жизнь в Берлине, Лондоне и Барселоне выглядит так же, как и до февраля. Но пропали горизонты и вышла из строя функция планирования. Ни на секунду из головы не выходит мысль, что некогда моя страна бомбит инфраструктуру городов Украины, оставляя сотни тысяч людей без тепла, света и горячей воды. Ровно так армия Гитлера бомбила энергетическую инфраструктуру Варшавы в 1939. Я нахожусь в ментальной оккупации. Жизнь выглядит прежней, но в дневной график встроились военные сводки и разговоры с бежавшими из Украины. Жизнь выглядит прежней, только мои российские друзья разлетелись взрывной волной войны по всему миру.

Замешательство в начале войны можно было списать на шок. Сложно поверить, что страна, к паспорту которой ты прикреплен рождением, сделала этот паспорт символ насилия, противоправия и жестокости. Первыми отвалились те, с которых война сбросила маски – комплексующие имперцы, недалекие диванные философы и стеснительные каннибалы. Спустя девять месяцев достаточно флага России да зиги в аватарке.

Мне не хватало сил кого-либо переубеждать или предлагать не разговаривать на определенные темы. Если спустя девять месяцев не наступила ясность, ваш диагноз – слепота.

Реклама