В Великобритании разгорелся политический кризис. Ну как — кризис: премьер-министр Борис Джонсон провёл вечеринку с министрами в разгар пандемии, когда старенькая королева Елизавета II провожала своего мужа Филиппа в последний путь в одиночестве. Борис Джонсон привирал постоянно и виртуозно. Так, что его соратники побоялись, что их партия проиграет на следующих выборах через два года, а поэтому отказались от его лидерства. Джонсон был вынужден оставить пост и началась внутрипартийная борьба за власть. В цивилизованном мире это называется демократия и политическая репутация. Власть выбирают люди. Если власть принимает непопулярные решения, то ее меняют.
Когда литры крови на украинской земле промыли глаза и уши довольному обывателю, оказавшемуся из-за русского рейха в эмиграции, встал вопрос: как так вышло? Кто в этом виноват?
Диктатура не наступает в один день. Свободы забирают не все сразу, а по одной. Путь России к свастике начался более 20 лет назад, когда к власти пришел неприметный спецслужбист. Странно рассуждать о том, почему КГБ-шник не может быть политиком. Человек, профессиональная функция которого быть не собой, становится первым лицом государства. Государство без лица — путь, который мы выбрали больше 20 лет назад.
В 2000 выбор был сомнительным: человек, выпестованный совком, олицетворяющий собой красное забрало железного занавеса или неизвестный кандидат из-за плеча. Борис Ельцин, разбитый инсультами и алкоголизмом, не сделал выбор проще. Хотелось перестать ассоциироваться с водкой и балалайкой. Страна только открыла витрины и вот оно – первое впечатление – пляшущий поддатый президент, который едва связывает предложения. Нам хотелось показать другую сторону избушки мира.
Я уже писала, что курс на полную экспроприацию власти был взят с первого года президентства Путина. Воспитанный школой КГБ будущий вождь знал, что с демократией каши не сваришь: только полный контроль, только хардкор. Профессиональный лицедей понимал: надо держать лицо. Программные речи о демократических свободах, развитии бизнеса и сотрудничестве с западными партнёрами ослепляли и завораживали. Путин работал по учебнику.
В середине 2000х по России прокатились марши Несогласных. 31 числа каждого месяца с таким днем люди собирались, чтобы отстаивать свободу собраний (31-ая статья Конституции РФ). В 2009 мы отправились на марш с однокурсницей. Познакомились с Лимоновым, послушали Набутова. На Пионерской площади перед ТЮЗом собралось так много народу, что толпа начала прорываться через заграждения на Загородный проспект. Мы вышли на проспект и зашагали в сторону Витебского вокзала. Возле вокзала наперерез колонне двинулись два отряда полицейских с дубинками. Я выхватила миниатюрную одногруппницу за шкирку и вдавила в двери вокзала. Напротив нас в трех метрах трое полицейских осатанело лупили споткнувшуюся бабушку. На асфальте видны брызги крови.
Тогда я сказала подруге “сворачиваемся” и мы уехали. Я ходила еще на несколько выступлений, но сваливала при первом признаке насилия. Почему-то почти не писала. Тогда в середине 2000х позицию можно было выражать открыто. Казалось, за меня это делают СМИ, а я их молчаливо одобряю. В 2013 после роскошных, полных ожиданий и надежд митингов 2012го, я уехала из страны. В 2022 году сдала российские паспорта и перестала быть гражданкой самой большой страны на планете.
Борис Джонсон как-то сказал “демократия в Америке в опасности”. Сегодня, глядя на стремительно правеющие правительства по всему миру, возврат к консервативным ценностям и запреты абортов, я понимаю: демократия невероятно хрупкая. Даже с 200-летним опытом за демократию надо бороться и отстаивать право быть свободными. Бориса Немцова за такие слова обзывали демшизой, а сегодня Россия ведет войну и сажает за слова “нет войне” на годы в тюрьму. Теперь я знаю, что о свободе и демократии надо говорить постоянно. Нельзя рассчитывать, что кто-то сделает тебя свободным за тебя.
vashkelite 