Спрашивает британец и, прислушиваясь к теплому супу внутри, уверенно отвечаю “да”.
Меня не учили в детстве быть счастливой. Счастье – то, что наступает в конце. Счастье – это всегда немного потерпеть, а потом оно придет. Счастье в достигаторстве. Счастье в SMART целях. Счастье измеряется и рассчитывается, переводится из валюты в биткоины и имеет волатильный курс. То, что вчера еще было счастьем, завтра уже даже не рассматривается как актив.
Я читаю книгу о суперстарперах – людях, переваливших за сотню и заставших свадьбы пра-правнуков. Все эти стариканы сходятся в одном: после какого-то возраста жизнь выворачивается наизнанку и концентрируется внутри. Счастье каждого дня в его единообразии. Эти люди ведут полную жизнь с вечеринками и мероприятиями и называют молодежью тех, кому нет 90.
Лайф-коучи триггерят провокационным вопросом “если бы тебе не надо было зарабатывать на жизнь, ты бы продолжила заниматься тем, чем занимаешься?” Конечно, нет. Я бы немедленно сменила город на море, немецкий на тишину и зум на книги. Восемь часов в день, которые я трачу на успех клиентов, я могу жадно впитывать информацию в себя.
Однажды я позвонила приятелю и спросила, что он делает. Он ответил “лежу”. “Читаешь?” – переспросила я. “Нет, лежу”. “Тупишь в телефон?” “Да нет же, просто лежу”. Мой мозг находится в постоянном поиске. В лихорадочной центрифуге идей и мыслей. Отдохнуть для меня – переключиться на другой вид деятельности. Чтобы разгрузить мозг – разгружаю посудомойку. Под политический подкаст, естественно.
Помню, как впервые попала на медитацию. Первые две минуты наслаждалась лежанием, а потом ушла в мысли и очнулась, когда нас распихивали, чтобы впустить новую группу. Наслаждалась “медитациями” – возможностью посмотреть мультики на внутренней стороне века, пока кто-то не объяснил, что это вообще не про то. Начались годы мучений – как научиться НЕ ДУМАТЬ?! Где расположена кнопка обесмысливания?
Фрустрация от невозможности расслабиться “как надо”, помноженная на яд перфекционизма, доводила до ненависти к миру, бумерангом прилетающей в голову. Пока однажды мне не попался человек, который сказал “о, это неважно, как только потерялась, возвращайся на базу и начинай считать сначала”. Мысль о том, что ценность не в достижении, а в процессе, застенчиво замаячила на пороге.
К 35 каждый проходил через бёрнаут. Сначала мы видим людей со стертыми лицами, которые перестают ходить на работу, затем натыкаемся на пост в фейсбуке, под которым орда хейтеров-уберменшей яростно атакует смертный грех лень. А затем находишь себя, не в силах открыть рабочую почту.
Наше поколение стартовало без интернета, смартфонов, бёрнаутов и уязвимости. Мы early adopters, на нас выверяется дозировка. Мы отрицали психотерапевтов, а теперь делимся контактами лучших. Мы выбегали замуж в 20, чтобы в 30 встречаться годами из разных квартир. Мы садились пьяными за руль и вычеркнули алкоголь навсегда. Родители говорили, что многое поменяется с годами, но не предупреждали о #metoo, тиктоке и коронавирусе.
После нескольких лет в терапии я осознала, что счастье – это не момент, а состояние. Оно не линейное и не однородное. “Я всё время так или иначе счастлив” – говорил человек из прошлого, а я сердилась – как ты можешь быть счастлив, когда все так неправильно! Мое счастье складывается из утренней кошки, придушивающей шерстью с каплей любви, бесконечного горячего душа, ароматного английского чая с молоком и кашемировых носков до колена. Я счастлива, когда британец пишет, что зайдет на обнимашки и серию Happy Valley и когда код, который я писала три дня, заработал. Я счастлива одна и когда подруга сообщает, что взяла билеты в Берлин. Я счастлива чуть больше и чуть меньше. Поярче со съезжающей челюстью и спокойно вытягиваясь на свежих простынях. У счастья нет цели и нет метрик. Оно всегда рядом как пульс или нос. Но мы запрограммированы не замечать его, чтобы не сойти с ума от постоянного присутствия.
vashkelite 