Лето 2021 проходит в мутной возне вокруг немецкого гражданства. И если германская бюрократия сдается под натиском трех копий каждого документа, то выход из российского гражданства – финальная битва с боссом. Июньские гастроли по России были щедро сдобрены марш-бросками за 30 км и обратно в единственный приоткрытый МФЦ. Финальным аккордом стал непроходимый квест на сайте российского посольства с перепутанными кнопками и тупиковыми ссылками. После подстрочных комментариев “все документы необходимо предоставить в оригинале”, на коммоде стал собираться алтарь свидетельств, паспортов и справок. Не хватало диплома.
Несмотря на все заверения старшего поколения, диплом мне потребовался единожды. В 2013 году, когда немецкая сторона, приглашая меня довеском к бывшему мужу программисту, желала удостовериться в моей не полной бесполезности. Диплом был вытащен со дна кладовки, переведен на немецкий и отправлен на дно 120-литровой коробки, в которой наш скарб отправлялся в Мюнхен.
В Германии диплом потребовался однажды при получении Blaue Karte. Строгая Германия хотела удостовериться, что занимаемая мною должность соответствует диплому. Гибкая трактовка “специалиста по коммуникациям” превратила журналиста в маркетолога с красным дипломом. Аминь.
И вот год 2021. С боем выловленное время на конец августа в окно 4 требует всех упомянутых в заявлении документов. Диплома нет. Ни в подвале, ни в стопке ненужной макулатуры, ни в инструкциях по эксплуатации тостера. Путем нехитрых вычислений, понимаю, что чертова картонка осталась в Мюнхене. Пишу бывшему мужу, с которым общение после развода составляет ровно четыре, но очень благожелательных сообщения. Бывший муж рапортует вечером, что все нашел и готов выслать следующим днем. Отличный у меня бывший муж.
Спустя пару дней выковыриваю посылку из ящика. Талант местных почтальонов протискивать предметы любых размеров в узкую щель почтового ящика восхищает. Конверт пухлый. Внутри с защитными пупырками. Равнодушно разрываю упаковку и на стол выпадает целый ворох предметов. Диплом пришел не один, а со всем моим наследством.
Старый паспорт
Первым выпадает старый загранпаспорт. С фотографии смотрит дерзкая 17-летняя девчонка с модной стрижкой студии Дениса Осипова, страшно напоминающей лихие 80-ые. Подпись старательная, ведет до 6-й буквы фамилии. До 2021-го дожили первые две и небрежная завитуха. По фотографиям на литовские визы можно изучать процесс взросления и превращения в томную даму. На визе 2010-го углы глаз сильно затемнены, волосы чуть подвиты и опущены ниже плеч. Штампы о въезде в Индию, Египет, Литву, Финляндию, Латвию, Эстонию и Грецию говорят, что мы были молоды и не богаты.
Конверт с купюрами
В задорном желтом конверте нахожу мелкие банкноты стран из списка выше. Рупии, литы, латы, кроны – еще кто-нибудь помнит времена до евро-гегемонии? Самое трогательное – несколько британских фунтов, изданных банком Шотландии. Водитель дабл-деккера отказался принимать их у меня в Лондоне, заявив, что паунды липовые. Было пять утра, мой самолет из Эдинбурга едва не разбился и мне было совершенно не до внутри королевских распрей. Черная девушка в ослепительном оранжевом пальто вступилась за мои шотландские шекели на потрясающем кокни, доверительно сообщив водителю, что Шотландия – часть UK и имеет право печатать деньги.
Письмо из Нью-Йорка
В 2021 уже никто не пишет письма. Только я – раз в месяц. В 2015 году мне пришло рукописное письмо в коллекционном конверте с радужной круглой маркой. Писал Дамиан из Нью-Йорка. Писал о личном кризисе и о том, как важно иногда замолчать и слушать. В его случае это были птицы в Центральном парке и медсестры в Lenox Hill Hospital. Перечитала письмо сегодня – оно совершенно не устарело.
Снимки голеностопов
Самым трогательным артефактом оказался конверт городской поликлиники N83 со снимками моих голеностопов. Сквозь убористые иероглифы хирурга смогла декодировать слово “артроз”. Повторено дважды. А это еще 2013. Вспомнила момент, когда хирург, показывая мои элегантные кости, сообщил, что голеностопы были неоднократно травмированы. Судя по узлам (?), минимум три трещины в анамнезе на каждой стопе. Спорт – это смерть, знайте, дети. Тот визит к хирургу завершился очередным бриллиантом в копилку уникальности. В одной из стоп у меня присутствует маленькая лишняя косточка. Ее нет в плановом строении ноги человека, но, по заверению врачей, в каждом 20-м внутри тусуются непонятного происхождения обломки.
Это были удивительные 10-минут стремительного тура по прошлому. Сжатое в конверт с пупырками и не требующее ответа. Прошлое, которое можно упаковать в дальний угол кладовки и не вспоминать еще 20 лет. Лишь иногда вздрагивая на тайском массаже, когда микроскопическая бабушка нажимает на лишнюю косточку.
Поддержать мои тексты можно здесь: Become a Patron!
vashkelite 