В 20 лет я прочитала статью о сексуальном аппетите. Там было доступно разъяснено, что все мы разные и потребности у нас разные: кому-то секс нужен три раза в день, кто-то довольствуется разом в квартал. Мне сразу стало все о себе понятно: у меня гигантский аппетит. Мне надо постоянно, много, часто и так далее. Так я и жила до 28 лет, развлекая подружек, а потом и соседа театральными припадками со сползанием по стене с воплем “как мне нужен секс!”.

Это выглядело нелепо и странно, но я успокаивала себя сакральным знанием об аппетитах. Вот такая вот я уродилась, смиренно несу тяжкий крест нимфоманки. А затем по совету мамы подруги мы все (я и десяток друзей, на которых я насела покруче ипотечного кредита) прочли книгу “5 языков любви”. Если будете читать на русском – запаситесь выдержкой, перевод умопомрачителен – “ваш сосуд любви пустоват”. В книге было упомянуто простейшее упражнение – вспомнить, как в детстве родители демонстрировали вам свою любовь. В какой момент (что именно и как) они делали, что вам было ясно, что вы любимы и обожаемы?

Промчавшись на ездовых собаках по сугробам памяти, я выудила удивительную вещь: так вышло, что в моей семье отсутствовал какой-либо физический контакт. У нас не было принято обнимать или целовать друг друга, похлопывать по плечу, теребить волосы. Известный исследователь собственной психики, я решила провести эксперимент. Взяла за рабочую версию теорию о нехватке физического контакта и начала вносить коррективы.

Для начала нашла на работе самую душевную коллегу, которая радостно реагировала на  рандомные обнимашки. Проинструктировала соседа хлопать по плечу, когда ему понравились мои маффины. И стала свободнее потрагивать людей, когда мне хотелось проявить симпатию или удовольствие от общения.

Потребовался всего месяц, чтобы мой сосуд любви наполнился и радостно забулькал. Я начала бесконтрольно делится опытом. Практически в каждой компании на мою историю кто-нибудь реагировал: “ой, трогай меня сколько влезет – я очень тактильный человек”. Многие друзья признавались, что прикосновение доставляет им удовольствие и они неудовлетворенные кинестетики.

Я задумалась над природой прикосновения и над социальными стигмами, которые плотно сковали современное общество. Прикосновение воспринимается многими культурами как акт сексуального характера. Это особенно несправедливо, учитывая, что с детства мы тянемся трогать все, что нам нравится, даже не подозревая, что такое секс.

Прикосновение – простейшая форма исцеления. Вспомните, когда человек плачет или ушибается, первое инстинктивное действие – обнять, потрогать. Мы тискаем котов и обнимаемся с рандомными соседями по пабу, когда Дублин забивает решающий год в гэльском футболе. Мы накрываем ладонью руку нервничающего приятеля. Сам язык подсказывает “подставить плечо”, “плечом к плечу”, язык не обманешь.

Нет ничего естественнее, чем прикосновение. Нет ничего сложнее и двусмысленнее. Как часто я наблюдаю, как инстинктивно человек тянется дотронуться, но спохватывается прежде, чем произошел контакт. И этот несчастный сантиметр между мечтает сжаться и исчезнуть, чтобы дать дорогу короткому, но такому важному заряду тепла. Задумайтесь, как много бродит по миру грустных недотроганных кинестетиков. И обнимите маму.